Беседа помогает детям понять, что любая неправда всегда раскры­вается, что солгавший человек испытывает чувство вины не только за свой проступок, но и за то, что он сказал неправду.

Воспитатель предлагает детям послушать рассказ Л. Толстого «Кос­точка».

Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на та­релке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нрави­лись. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обе­дом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу. За обедом отец и говорит:

— А что, дети, не съел ли кто-нибудь из вас одну сливу? Все сказали:

— Нет.

Ваня покраснел как рак и сказал тоже:

— Нет, я не ел. Тогда отец сказал:

— Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит кос­точку, то через день умрет. Я этого боюсь.

Ваня побледнел и сказал:

— Нет, я косточку бросил за окошко. И все засмеялись, а Ваня заплакал.

— Почему мальчик нарушил запрет и съел сливу до обеда?

— Почему он не сознался в своем проступке? (Ему было стыдно.)

— Каким образом отец выяснил, что сын съел сливу?

— Почему Ваня заплакал? (Стыдно, что съел сливу без разрешения; что отец хитростью заставил его сознаться; что все смеялись.)

Воспитатель читает детям побасёнку.

— Ты пирог съел?

— Нет! Не я!

— А вкусный был?

— Очень...

— Чем похожи этот шуточный рассказ и рассказ «Косточка»? (В обо­их случаях признание вины получено хитростью; герои чувствуют себя вдвойне виноватыми.)

В беседе педагог стремится объяснить детям, что скрывать свой проступок бесполезно, что правда все равно будет известна; что со­лгавшему человеку будет вдвойне стыдно за свою провинность.

Воспитатель читает детям рассказ В. Драгунского «Тайное всегда становится явным».

Я услышал, как мама сказала кому-то в коридоре:

— ...Тайное всегда становится явным.

И когда она вошла в комнату, я спросил:

— Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?

— А это значит, что если кто поступает нечестно, все равно про него это узнают, и будет ему стыдно, и он понесет наказание, — сказала мама. — Понял?.. Ложись-ка спать!

Я почистил зубы, лег спать, но не спал, а все время думал: как же так полу­чается, что тайное становится явным? И я долго не спал, а когда проснул­ся, было утро, папа был уже на работе, и мы с мамой были одни. Я опять почистил зубы и стал завтракать.

Сначала я съел яйцо. Это еще терпимо, потому что я выел один желток, а белок раскромсал со скорлупой так, чтобы его не было видно. Но потом мама принесла целую тарелку манной каши.

— Ешь! — сказала мама. — Безо всяких разговоров! Я сказал:

— Видеть не могу манную кашу! Но мама закричала:

— Посмотри, на кого ты стал похож! Вылитый Кощей! Ешь. Ты должен поправиться.

Я сказал:

— Я ею давлюсь!..

Тогда мама села со мной рядом, обняла меня за плечи и ласково спросила:

Побасёнка — короткий забавный рассказ анекдотического или поучительного характера.

— Хочешь, пойдем с тобой в Кремль?

Ну еще бы... Я не знаю ничего красивее Кремля. Я там был в Грановитой палате и в Оружейной, стоял возле Царь-пушки и знаю, где сидел Иван Грозный. И еще там очень много интересного. Поэтому я быстро ответил маме:

— Конечно, хочу в Кремль! Даже очень! Тогда мама улыбнулась:

— Ну вот, съешь всю кашу, и пойдем. А я пока посуду вымою. Только по­мни — ты должен съесть все до дна!

И мама ушла на кухню.

А я остался с кашей наедине. Я пошлепал ее ложкой. Потом посолил. По­пробовал — ну, невозможно есть! Тогда я подумал, что, может быть, саха­ру не хватает? Посыпал песку, попробовал... Еще хуже стало. Я не люблю кашу, я же говорю.

А она к тому же была очень густая. Если бы она была жидкая, тогда дру­гое дело, я бы зажмурился и выпил ее. Тут я взял и долил в кашу кипятку. Все равно было скользко, липко и противно. Главное, когда я глотаю, у меня горло само сжимается и выталкивает эту кашу обратно. Ужасно обидно! Ведь в Кремль-то хочется! И тут я вспомнил, что у нас есть хрен. С хреном, кажется, почти все можно съесть! Я взял и вылил в кашу всю баночку, а когда немножко попробовал, у меня сразу глаза на лоб полез­ли и остановилось дыхание, и я, наверно, потерял сознание, потому что взял тарелку, быстро подбежал к окну и выплеснул кашу на улицу. Потом сразу вернулся и сел за стол.

В это время вошла мама. Она посмотрела на тарелку и обрадовалась:

— Ну что за Дениска, что за парень-молодец! Съел всю кашу до дна! Ну, вставай, одевайся, рабочий народ, идем на прогулку в Кремль! — И она меня поцеловала.

В эту же минуту дверь открылась, и в комнату вошел милиционер. Он

сказал:

— Здравствуйте! — и подошел к окну, и поглядел вниз. — А еще интелли­гентный человек.

— Что вам нужно? — строго спросила мама.

— Как не стыдно! — милиционер даже стал по стойке «смирно». — Госу­дарство предоставляет вам новое жилье со всеми удобствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете разную гадость за окно!

— Не клевещите. Ничего я не выливаю!

— Ах, не выливаете?! — язвительно рассмеялся милиционер. И, открыв дверь в коридор, крикнул: — Пострадавший!

И к нам вошел какой-то дяденька.

Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду. На голове у этого дяденьки была шляпа. А на шляпе наша каша. Она ле­жала почти в середине шляпы, в ямочке, и немножко по краям, где лен­та, и немножко за воротником, и на плечах, и на левой брючине. Он как вошел, сразу стал заикаться:

— Главное, я иду фотографироваться... И вдруг такая история... Каша... мм... манная... Горячая, между прочим, сквозь шляпу и то... жжет... Как же я пошлю свое... фф... фото, когда я весь в каше?!

Тут мама посмотрела на меня, и глаза у нее стали зеленые, как крыжов­ник, а уж это верная примета, что мама ужасно рассердилась. <...>

— Как вы понимаете слова «тайное всегда становится явным»?

— Что хотел сохранить в тайне мальчик?

— Почему он должен был съесть кашу?

— Как мальчик обманул маму?

— Можно чем-нибудь оправдать мальчика?

— Кто пострадал в этой истории? (Прохожий, мама и мальчик.)

— Что бы вы сделали на месте мальчика?

— Придумайте историю, в которой «тайное становится явным». Нарисуйте к этой истории рисунок.