Известная русская поговорка гласит: «Слово
принадлежит наполовину тому, кто говорит, а наполовину тому, кто
слушает». Это означает, что и для того человека, который говорит, и для
того, к кому он обращается, произносимые слова должны иметь какое-то
определенное и притом близкое содержание.
В конце первого года жизни на многие
обращенные к нему слова ребенок дает правильные реакции. «Покажи
носик!», «Сделай ладушки!», «Где мама?» — говорим мы, и малыш показывает
нос, хлопает в ладошки и т. д. «Как он много уже понимает!» — делаем мы
заключение.
В начале второго года жизни ребенок
усваивает названия многих предметов, т. е. слова становятся для него
условными знаками, сигналами соответствующих предметов. Это — киса, это —
ложка. Ребенок узнает и названия действий: дай, возьми, покажи и т. д.
«Слово есть такой же реальный раздражитель,
как любой другой, но вместе с тем оно является таким многообъемлющим
раздражителем, как никакой другой», — писал И. П. Павлов. Термином «многообъемлющий раздражитель» он хотел подчеркнуть свойство слова обобщать многие и многие предметы, явления.
Как видите, ребенку будет полезно, если
вы станете учить его производить с каждым предметом как можно больше
действий: возьми, подними, положи, открой, закрой и т. д. и т. д.
Такой вопрос задала однажды семилетняя
Мариша К. Она обратила внимание на то, что в слово «стул» «вмещаются»
только стулья, а в слово «мебель» — еще и столы, и диваны, и многое
другое. А вы замечали, что одни слова действительно обозначают более
узкий круг предметов или явлений, чем другие?
Уже дважды на протяжении этой главы
возникал вопрос о том, почему действия с предметами способствуют
развитию речи, и ответ на него мы откладывали. По-видимому, пора
попытаться сделать это.
Обычно мы ищем отражение формирующихся
представлений и понятий ребенка в его словах. Но, оказывается, есть еще
один показатель — очень выразительный и точный — рисунок.
К концу первого года жизни ребенок
произносит первые слова. «Скажи: ма-ма! ма-ма!» — учат его родители, и
наконец наступает момент, когда он повторяет: «Ма-ма!»
Итак, в конце первого года жизни дети
делают попытки повторять отдельные слова вслед за взрослыми. Девочки
начинают говорить несколько раньше — на 8—9-м месяце, мальчики — на 11
—12-м месяце жизни.
Мы, взрослые люди, даем детям множество речевых стереотипов, которые служат им шаблонами. Но вот вдруг слышим: "Бабуся, мы дарим тебе три духа!" — и
трехлетняя Мариша преподносит бабушке набор из трех флакончиков духов —
от себя, мамы и папы.
Для нас очевидно, что большую часть слов
ребенок заучивает путем подражания: «дай-дай» — обращается к годовалому
сынишке мать и берет у нею из рук игрушку; «дай-дай» — повторяет малыш.
В возрасте от трех до пяти-шести лет
ребятишки очень любят рассказывать сказки, сочиняемые ими самими. У
самых маленьких это происходит в форме «чтения»: они держат в руках
раскрытую книгу и «читают».
Все, наблюдавшие за развитием детей, очень
хорошо знают, что малыш выражает свои мысли громкой речью. Увидев
привлекательный или неприятный для него предмет, ребенок сразу заявляет
об этом во весь голос.
Психолог Л. С. Выготский подчеркивал, что
детская речь с самого начала имеет социальный характер, т. е. направлена
на установление общения с другими людьми.
— А кота-та-та-та! А кота-та-та-та! — то
смеясь, то серьезно говорит мать, наклоняясь к четырехмесячному сынишке,
и он отвечает радостным взвизгиванием. Со стороны это смешно слушать —
ну что за «кота-та-та»? И почему обоим — и маме и малышу так весело?
Великие русские физиологи И. М. Сеченов и
И. П. Павлов придавали очень большое значение мышечным ощущениям,
возникающим при артикуляции. Сеченов писал: «Мне даже кажется, что я
никогда не думаю прямо словом, а всегда мышечными ощущениями».
Работу по тренировке пальцев можно начинать
с детьми в возрасте шести-семи месяцев. В этот период полезно делать
массаж — поглаживание кистей рук в направлении от кончиков пальцев к
запястью и упражнения: брать каждый пальчик ребенка по отдельности в
свои пальцы, сгибать и разгибать его.
Известная русская поговорка гласит: «Слово
принадлежит наполовину тому, кто говорит, а наполовину тому, кто
слушает». Это означает, что и для того человека, который говорит, и для
того, к кому он обращается, произносимые слова должны иметь какое-то
определенное и притом близкое содержание. 
